Франц Кафка сквозь призму ординарного психоза.

Актуальность исследования. 

Франц Кафка один из самых влиятельных писателей ХХ века, чьи произведения пугающие, вызывающие недоумение и чувство безысходности, пропитаны ощущением абсурда и экзистенциальной тревоги, большая часть которых была опубликована посмертно. «Когда я не пишу, я чувствую только усталость, печаль и тяжесть на душе; когда пишу, меня терзают беспокойство и страх» - пишет Кафка в письме к Милене.  (Милена Есенская, состояла с Кафкой в отношениях по переписке, занималась переводом его произведений на чешский язык).

Его личность и творчество часто рассматриваются через призму психоанализа, и одной из наиболее распространенных проблем, с которым сталкиваются аналитики – это попытка приписать Кафке либо психотическую, либо невротическую структуру психики. О нем написано множество работ, некоторые из них мы упомянем в нашем исследовании. Так, об австрийском прозаике написал свою книгу С.А. Зелинский под названием: «Кафка. Психоанализ личности и творчества», Н. А. Благовещенский - работа «Расчленение Кафки» и множество других аналитиков и не только, к примеру философы Ж. Делез и Ф. Гваттари «Кафка. За малую литературу». Все они предлагают свои интерпретации и пытаются ответить, в той или иной мере, на вопрос: какой всё же личностью был знаменитый писатель?

Цель исследования. 

В этой работе мы предлагаем взглянуть на личность Кафки сквозь призму концепции ординарного психоза, которая, на наш взгляд, способна пролить свет на множество аспектов его жизни и творчества. Прежде было бы верно изложить идею ординарного психоза.

Этот концепт (введён Ж. А. Миллером, аналитиком и последователем Жака Лакана) описывает определённый тип психоза, который может оставаться незаметным, скрытым в повседневной жизни, никак себя не выдавая. Люди с ординарным психозом являются довольно социальными, ведут активную жизнь, работают, и в целом, делают все то, что свойственно «обычному» человеку. У них отсутствуют явные психотические эпизоды, симптомы слабовыраженные, проявляясь скорее в некой «чудаковатости», «странности» и «эксцентричности». Именно благодаря таким чертам мы можем наблюдать тонкие и постоянные отклонения в мышлении и поведении. Человек в этом состоянии скорее балансирует на границе невротической и психотической структуры, словно не относясь ни к одной из них полностью.

В качестве иллюстрации этой концепции, рассмотрим топологическую модель, используемую Ж. Лаканом – Кольца Борромео. Здесь нам представлены три регистра в виде трех колец, как бы сцепленных между собой и составляющих одну целостную структуру. Сцепление это устроено таким образом, что если одно из колец размыкается, то распадается и вся фигура в целом.

Лакан описывает каждое кольцо как своеобразный психический регистр. Первый регистр - «Символическое» — это наша речь, мир языка, социальных норм, законов и структур, которые организовывают человеческую жизнь и мышление. Второй регистр - «Воображаемое» —связан с образами, идентичностью и фантазиями. И, наконец, третий регистр - «Реальное» — это то, что находится за пределами символического и воображаемого, то есть то, что нами не осознается.  И если одно кольцо разомкнуть, то вся структура распадется. У невротических индивидов все эти кольца связаны между собой. В данном случае есть необходимость сделать важное дополнение - существует и четвертый регистр, тот за счет, которого эта конструкция не распадается. Таким образом, четвертым элементом этой фигуры выступает сама связь между элементами фигуры ее составляющими.

У психотического индивида эти кольца не сцеплены между собой, а как бы наложены друг на друга. Другими словами, если посмотреть со стороны, то на первый взгляд, разница между фигурами, невротической и психотической, не видна. Но если все же присмотреться, то мы увидим, что кольца не сцеплены между собой, но лишь имитируют связанность.

Однако, возникает вопрос - за счет чего этой конструкции удается оставаться целостной? Ответ мы получаем в концепции «синтома», предложенной Лаканом. Введение термина «sinthome» становится кульминацией перехода от представления о симптоме как о сообщении, нуждающемся в расшифровке посредством обращения к бессознательному, «структурированному как язык», к рассмотрению его в качестве следа определенной модальности наслаждения субъекта. «Sinthome является символической формулировкой, выходящей за пределы анализа, ядром наслаждения, недоступным для символического воздействия» - из вводного словаря лакановского психоанализа, Дилан Эванс.  Синтом — это символическое изобретение, которое поддерживает «Я» субъекта целостным. Пациенты с ординарным психозом могут разрабатывать свои собственные методы поддержания целостности «Я», предотвращающее размыкание «колец», расщепление регистров. И мы говорим не просто о сублимации, а как бы о продолжении личности, то есть экзистенциальном решении, поддерживающем целостность человека. «У меня нет интереса к литературе; литература—это я сам, это моя плоть и кровь, и быть другим я не могу» – пишет Кафка (из писем к Фелиции; Фелиция Бауэр, переписывался с ней более четырёх лет, дважды делал ей предложение, но так и не решился связать себя с ней узами брака).  Это могут быть своего рода ритуалы, убеждения или, например, как в случае с Кафкой - тексты. Другими словами, «синтом» — это то, что позволяет субъекту сохранять социальность (то есть включенность в символическое) и защищает их от реального, которое, в принципе, способно разрушить целостность индивида. В дальнейшем мы попытаемся разобраться и проследить наличие синтома у Кафки и применить описанный нами ординарный психоз к его случаю.

Франц Кафка родился 3 июля 1883г. в еврейской семье, жившей в районе Йозефов, бывшем еврейском гетто города Прага.  Его отец Герман Кафка оптовый торговец галантерейными товарами. Мать писателя, Юлия Кафка (урождённая Этл Леви), дочь зажиточного пивовара. У Кафки было два младших брата, которые скончались не достигнут двухлетнего возраста и три младших сестры, которых звали Элли, Валли и Отла (все три погибли во время Второй Мировой войны в нацистских концентрационных лагерях в Польше). В период с 1889-го по 1893-й посещал начальную школу, а потом гимназию, которую окончил в 1901-м году. После окончания пражского университета, получил степень доктора прав и поступил на службу чиновником в страховое ведомство, где проработал на скромных должностях до выхода на пенсию в 1922-м году по состоянию здоровья.

Из-за раннего разрыва с родителями Кафка был вынужден вести очень скромный образ жизни и часто менять жильё. Хронические болезни очень досаждали ему; кроме туберкулёза, он страдал от мигрени, головокружения, нарывов и других заболеваний. В 1917-м году у Кафки констатируют туберкулёз горла. Лечение и санаторий мало помогают состоянию его здоровья, приходится оставить службу, но литературный труд продолжался. Умер Франц Кафка 3 июня 1924г. в санатории Кирлинг под Веной.

Из «Писем к отцу» мы узнаем, что отец Кафки отличался строгой деспотичностью. Он писал о чувствах вины, стыда, страха перед лицом отца, о невозможности сближения в силу огромной разницы между писателем и отцом, который представлялся Кафке великим не только физически, но и психологически, что вызывало страдания, множество внутренних конфликтов и переживаний. Эти представления будут преследовать Франца на протяжении всей жизни: «Огромный мужчина, мой отец, высшая инстанция, почти без всякой причины ночью может подойти ко мне, вытащить из постели и вынести на балкон. Вот, значит, каким ничтожеством я был для него» («Письмо к отцу»).

Отец требовал от него исполнения законов, которых сам не придерживался: юному Кафке казалось, что эти требования направлены лишь к нему одному, и он испытывал вину за это и за то, что никак не может выполнить эти требования. Мы можем предположить, что чувство вины исходит из чувства собственной слабости Франца перед отцом, невозможность оправдать надежды, возложенные отцом на сына. Герман Кафка (отец) был отчужденным от юного Кафки, жестоким, не проявлял никакого интереса к сыну. Унижение, обесценивание, оскорбления мальчика и большинство его идей, поношение его взглядов на мир и людей вызывали у Кафки чувство собственного ничтожества. В одном из своих писем Кафка укажет желание быть раздавленным своим отцом.

Эту фантазию мы можем интерпретировать как желание отделения, сепарации от отца. Вместе с тем Кафка признает, что у него нет сил, стремления и уверенности для битвы, в которой он заведомо проиграл: «Недавно представил себе, что малым ребёнком я был побеждён отцом, и теперь из честолюбия не могу покинуть поле боя все последующие годы напролёт, хотя меня побеждают снова и снова» («Письмо к отцу»).

Кафка называет себя «Леви» (Леви -девичья фамилия матери. В письме к отцу Франц говорит о своей схожести с родственниками по материнской линии), робким, проявляющимся украдкой и в другом направлении. «Ты воспитываешь ребёнка только в соответствии со своим собственным характером – силой, криком, вспыльчивостью, а в данном случае все это представлялось Тебе ещё и потому как нельзя более подходящим, что Ты стремился воспитать во мне сильного и смелого юношу» («Письмо к отцу»).

В детстве отец выказывал свою поддержку только в тех случаях, когда маленький Кафка делал то, что могло удовлетворить отца. И тем не менее Франц не оставлял попыток писать, хоть это и не поощрялась его отцом.  Это находило выражение и в его творчестве, для которого он сам стал самым главным критиком.

Однако, на бумаге он мог дать своему внутреннему миру раскрыться. Будучи взрослым, он решит провести бессонную ночь терзаемый мыслями об отце и напишет знаменитый рассказ «Приговор».  В нём он выразит желание о смерти отца и за ним сразу последует наказание главного героя в виде казни водой.

На основании этого материала, мы можем наблюдать неразрешенный эдипов комплекс. В силу недоступности отцовской фигуры, Францу не удалось идентифицировать себя с отцом, что роднит его с доктором Шребером, и дает нам возможность предположить у него психотическую структуру личности. Есть и другое мнение. К примеру, С. Зелинский говорит о наличии строгого и сильного Сверх-Я у Кафки, что указывает на усвоение закона и невротичность писателя. Я же позволю себе не согласиться с данным утверждением, так как у психотического субъекта также может быть сильное Сверх-Я, которое образуется путём интегрирования в себя некой части Другого, и сохраняет сильную независимость от остальной психики. В данном случае, это была деспотичность отца писателя, всецело господствующая над ним и не имеющая, фактически, никакого сопротивления со стороны «Я».

В работе Благовещенского мы находим замечание о двойственности личности самого Кафки и его героев. Эту двойственность мы можем обнаружить и в жизни писателя. Одна часть – социальный, общительный, порядком успешный юрист, который выигрывает дела в суде, ведет активный образ жизни, увлекается верховой ездой, посещает нудистские пляжи и пивные бары. И другая – угрюмый, ничтожный, одинокий в своем мире писатель. Писательство для Кафки было смыслом жизни, который он был обязан всеми силами охранять от опасностей. «Не только из-за внешних обстоятельств, а гораздо больше по характеру своему, я человек замкнутый, молчаливый, нелюдимый, мрачный, но для себя я не считаю это несчастьем и это отражение моей цели...» (из дневника Кафки).

«Нет нужды выходить из дома, оставайся за своим столом и прислушивайся. Даже не прислушивайся, жди. Даже не жди, будь неподвижен и одинок. Мир откроется тебе, он не может иначе. Некая жертва ради творчества» (Ф. Кафка «Превращение. Сборник»).

Здесь стоит так же заметить важный момент, на мой взгляд, позволяющий допустить наличие у Кафки психотической структуры личности. Психотический субъект пишет прямо, без использования метафор, что мы и наблюдаем, исследуя произведения писателя. Речь идет не о том, что психотик не может использовать такой литературный прием, а в том, что его мышление отлично от мышления невротического, для которого метафора – простейший способ сказать нечто о себе. Мышление психотика более «буквально». Психотический индивид не использует абстрактные образы для выражения своего эмоционального состояния, ему этот способ не доступен, не понятен.

Так же мы находим двойственность в стремлении угодить отцу и отдалиться от него, быть принятым им и уничтоженным. У психотического индивида происходит не только расщепление его Я, но также возникает желание расщепить собственное тело, в связи с непринятием и невозможностью себя ассоциировать с ним: «До 40 лет я вряд ли доживу. Ощущение что-то набухает в моей половине черепа, внутренняя проказа», «Хочу быть куском дерева, который прижимает повариха, когда тянет нож вдоль куска в районе бедра срезает стружку», «Лежу, нарезанный ломтиками и кормлю собаку. Фантазии – каждодневная пища моего разума», «Нож вонзается в моё тело и отрезает ломтики» (из дневников Кафки).

В своем письме к отцу он напишет: «Мир для меня делился на три части: первая - я раб, живу по законам, которые придуманы только для меня, и я никогда не смогу их соблюсти. Второе - бесконечно далёкий мир, в котором жил отец, повелевая и негодуя, что приказы не выполняются. И третий мир, где жили свободные и счастливые люди». Последнее кажется чем-то далеким и незримым.

Такая двойственность служит сохранением его относительной целостности. Синтомом у Кафки может выступать как работа, так и писательство. Ведь если убрать последнее, произойдет утрата смысла и возможности поддержания расщепления, которое защищает писателя от встречи с «реальным». А если убрать работу, то это может привести к утрате связи с отцом, что так же невозможно для Кафки. Мы видим два важных объекта в жизни писателя - его творчество и отец. Их невозможно объединить, и нельзя лишиться. Остается только расщепление и двойная жизнь, синтомы, которые поддерживают мнимую целостность и сдерживают от безумия. Герои Кафки пытаются поддерживать видимость нормальности, несмотря на внутренние и внешние катаклизмы. Скрывают внутренние страдания и конфликты, которых у самого Кафки было достаточно.

Герои произведений так же наделены двойственностью существования. Они живут в двух измерениях: окружающая действительность и мир фантазий. В повести «Превращение» главный герой, просыпаясь, обнаруживает, что он превратился в гигантское насекомое. С одной стороны, он остается прежним человеком с чувствами и мыслями, но с другой стороны, его новое состояние изолирует его от общества и семьи. Он для них более не понятен, не принимаем ими. Это двойственность подчёркивает внутренний конфликт Грегора (главный герой), он чувствует себя обязанным поддерживать свою семью, но в то же время его физическое состояние делает это невозможным, приводя к его отчуждению и, в конечном итоге, трагическому исходу.

Здесь мы можем обратить внимание на то, что главный герой чувствует себя комфортно в своем новом обличии, и страдает лишь от непринятия его родными. Он вызывает у них отвращение и его существование усложняет им жизнь. Они не приняли его, отвергли. На наш взгляд здесь раскрывается страх Кафки предстать со своими истинными желаниями перед отцом, и быть отвергнутым, остаться непонятым. И выход здесь только один - расщепление.

Кафка был тем, кто одевал костюм человека, по утрам, превращаясь из обреченного «насекомого» в социального-приемлемую личность.

Заключение. 

На этом месте я могу подвести итог этого небольшого исследования. Прикладной анализ может ошибаться, и мы порядком ограничены в нем. И все же я осмелюсь предположить, что у Кафки ординарный психоз. Об этом говорит неразрешенный Эдипов комплекс в связи с недоступностью отца, не освоенность закона.  Отец Кафки не дал сыну эдипальное обещание. Состоявшаяся идентификация не помогала ему жить, только лишь обязывала. Другим немаловажным фактором было расщепление и двойственность самого писателя, которая так же выражается в его творчестве.

Мы обнаруживаем наличие синтомов, которые поддерживают его целостность и защищают от безумия и меланхолии. На первый взгляд невротик, страдающий от желаний, раскрывается перед нами как психотик прикрывающийся неврозом. Еще одно важное замечание в пользу психотичности Кафки - невротик использует травму как стимул для личностного роста и самосовершенствования, психотик же исключает ее, что в последствии приводит к галлюцинациям, расщеплению и социальному отстранению. Кафка смирился со своей неудачей -он слаб, он подавлен, он проиграл. У него нет сил вести борьбу против великого, могущественного отца, которого Кафка и обвиняет в своем бессилие.

Написанные работы - суть продолжения личности писателя, буквальная передача его внутреннего мира, который он переносит на бумагу неискаженным, вне поля работы метафоры. Угнетение, бред, галлюцинации, суицидальность, всепоглощающие чувство вины, наказание себя, разрушающие внутренние конфликты, одиночество — всё это наполняло Кафку и разрушало его изнутри.

Двойственность — это его способ выживания. Расщепить себя на две отдельные личности и не дать им вступить в конфликт между собой. Психотичность Кафки проявляется в его творчестве, тогда как для других он оставался «нормальным» человеком. «Писать — значит существовать». Писательство, как практика, была той ветвью, на которой повис писатель над бездной собственного безумия.

Через призму лакановской теории, иллюстрируемой барромеевыми кольцами, можно увидеть, как в произведениях Кафки проявляются нарушения взаимосвязи между реальным, символическим и воображаемым регистрами, характерные для психотических нарушений психики. Это приводит к глубоким внутренним конфликтам и ощущению отчуждения своей семьи и общества как у самого Франца Кафки, так и у героев его произведений. Он писал о себе и для себя, вступал в диалог с миром посредством писательства и все же пытался отыскать свое место в обществе.

В этой работе удалось, как мне кажется, взглянуть на случай Кафки через призму ординарного психоза и обнаружить функционирующие синтомы, лежащие в основании его психики и настаивать на том, что он обладал психотической организацией личности. Его творчество — это не просто сублимация свойственная невротикам, как писал в своей работе С.  Зелинский, а продолжение личности самого Кафки.